Taigi, kadangi jau visi žino (tik po galais, prisipažinkit iš kur) - tai taip - mane šitaip apibūdino Vladislav Šved - Lietuvos kompartijos antrasis sekretorius (t.y. Maskvos statytinis - realus vadas), vėliau - vienas iš Sausio 13 įvykių organizatorių, dar vėliau - antras žmogus Žirinovskio partijoje. Rašiau citatą iš jo komentaro čia: viewtopic.php?f=16&t=4088

Vladislav Šved apibūdino mane, atsiliepdamas į mano komentarą, išsakytą jo straipsniui, o informacijos pernešėju tapo vienas iš gan tokių, kaip čia pasakius, Rusijos "žurnalistų" - Oleg Kašin, labai nustebęs, ką gi jis ne taip prikūrė.

Mano komentaras, o žemiau jo - paties straipsnio kopija (primygtinai rekomenduoju paskaityti tiems, kas domisi Rusijos požiūriu į Lietuvą):

Na ir netikėk po viso to scientologais
Va tokią nuorodą į vieną gebelsišką straipsnį įdėjo anoks rusiško LJ veikėjas: http ://rulife.ru/index.php?mode=article&artID=669

Tai vat, paskaičius tą pezalą, kyla mintis, kad greitai ateis scientologų išpranašauti Tetanai (bebrai) ir suės mūsų smegenis. Netgi David Irving galėtų pasimokyti tokio gebelsiško polėkio.

Ir dar drįsta kažkokie subingalviai vadinti Landsbergį rusofobu? Paskaitykit - šiuolaikinė rusiška propaganda, pagal kurią perversmą Lietuvoje bandęs organizuoti antrasis sekretorius Švedas yra tasai, kuris Lietuvai atnešė nepriklausomybę, o Landsbergis ne tik organizavo gyventojų sušaudymą per Sausio 13, bet ir buvo atskaitingas rusų perversmininkams. Ten dar daug kitų panašių perlų, įskaitant ir pasakojimą, kaip lietuviai dar iki ateinant naciams sunaikino 94 procentus žydų, o paskui 1990 mitinguose kvietė naikinti rusus.

Žodžiu, ką aš noriu pasakyti... Nieko aš nenoriu pasakyti. Bet paskutiniu metu vis mažiau imu stebėtis, kai kokiame nors rusiškame forume aptinku diskusiją apie tai, kad Putinas blogas, nes nieko nedaro prieš lietuvius, kurie prie Rygos įrengtose koncentracijos stovyklose žudo rusus (tarp kitko, man net kelis kartus tokios diskusijos pasitaikė - tai jau tendencija).

Jiems ką, protas pasimaišė? Tokia propaganda gi būna varoma tik prieš karą....


Ну и как же не доверять после этого всего сциентологам.
Вот такую ссылку на одну геббельсовскую статью дал некий деятель русского ЖЖ: http ://rulife.ru/index.php?mode=article&artID=669

Так вот, после прочтения этого трепа возникает мысль, что скоро придут предсказанные сциентологами Тетаны (бобры) и сожрут наши мозги. Даже Дэвид Ирвинг мог бы поучиться такому геббельсовскому полету.

И осмеливаются же некоторые головожопы называть Ландсбергиса русофобом? Почитайте - современная русская пропаганда, согласно которой пытавшийся организровать а Литве переворот Швед - тот, кто принес Литве независимость, а Ландсбергис не только организовал расстрел жителей 13 января, но и отчитывался русским путчистам. Там еще много других похожих перлов, включая и рассказ, как литовцы еще до прихода нацистов уничтожили 94% евреев, а потом на митингах 1990 г. призывали уничтожать русских.

Словом, что я хочу сказать... Ничего я не хочу сказать. Но в в последнее время я все меньше удивляюсь, когда нахлжу на каком-нибюудь русском форуме дискуссию о том, что Путин - плохой, потому что ничего не делает против литовцев, которые в сооруженных у Риги концлагерях убивают русских (между прочим, мне такие дискуссии несколько раз попадались - это уже тенденция).

Они что, помешались рассудком? Ведь такую пропаганду ведут только перед войной...

----------------------------------------------------------

Ir vat - straipsnis, autorius - Oleg Kašin, beje, kaip paaiškėjo vėliau - neskiriantis savo nuomonės dėstymo nuo interviu ėmimo (jokių žurnalistikos pagrindų):

Умный враг

История умеренного лидера компартии Литвы
Олег Кашин

I.
В любом расколотом обществе рано или поздно (таков уж закон всемирной гармонии) появляются такие пограничные люди. Нельзя сказать, чтобы они находились над схваткой — их позиция ясна и, как правило, неизменна, так что и конформистами их назвать тоже нельзя. Но как-то так получается, что именно эти люди оказываются общими друзьями самых непримиримых врагов и оппонентов. «Свои», может быть, смотрят на них немного настороженно — но не настолько, чтобы торопиться очищать от них ряды. «Чужие» тоже не так чтобы очень здорово им доверяют, но руку при встрече подадут всегда, даже если сами привыкли всех вокруг клеймить «нерукоподаваемыми».

Такие люди нужны всем. Это, наверное, базовый инстинкт разумного человека: если общаться только с единомышленниками, можно быстро и необратимо деградировать; хотя бы минимальный контакт с оппонентами нужен всегда. И среди оппонентов оказываются один или два человека, с которыми, что называется, не западло при случае попить кофе, поговорить почти как с единомышленниками, обменяться какими-нибудь сплетнями и так далее. О таких людях в демократической прессе перестроечных времен писали: «Хороший человек, но коммунист».

И именно таким человеком для национально-освободительного движения тогда еще советской Литвы был второй секретарь ЦК Компартии Литвы (на платформе КПСС) Владислав Швед. Когда в сентябре 1991 года его арестуют и обвинят в том, что это именно он, Швед — автор плана по свержению литовских демократических властей во время январских событий того же года (создание Комитета национального спасения, ввод танков в Вильнюс и так далее), он спросит следователя:

— Скажите, я враг?
— Враг, — честно ответит следователь.
— Но ведь я умный враг? — уточнит Швед.
— Умный, — следователь не станет спорить и с этим утверждением.
— Так почему же вы меня считаете автором этого идиотского плана?

На этот вопрос литовская прокуратура ответа найти не сможет, и Шведа, продержав в тюрьме Лукишки три дня, выпустят на свободу. Когда через год против него возбудят новое уголовное дело, Шведа в Литве к этому времени не будет.

Но это уже — история независимой постсоветской Литвы. А в последние годы существования Литовской ССР Владислав Швед — умный враг литовской демократии — был, может быть, единственным «рукоподаваемым» руководителем компартии. Он до сих пор с удовольствием вспоминает, как однажды после теледебатов лидер сторонников независимости Витаутас Ландсбергис на своей машине довез его до дома, а с первым премьером независимой Литвы Казимерой Прунскене у Шведа вообще были почти родственные отношения — ее брат работал заворгом в том же Октябрьском райкоме партии, в котором Швед был первым секретарем.

II.
Между прочим, в этом же райкоме находился ЦК компартии Литвы на платформе КПСС. Только через год после раскола литовской компартии просоветское ее крыло сумеет почти рейдерским способом, сменив охрану, отобрать главный офис ЦК у другой компартии, которую возглавлял будущий президент Литвы Альгирдас Бразаускас, и которая в конце 1989 года вышла из состава КПСС. «Я был против захвата здания, — говорит Швед. — Нормально работать можно было и в здании райкома, а если уж отбирать у Бразаускаса здание ЦК, то это было нужно делать в судебном порядке». В общем, он действительно был очень умеренным коммунистом, и ничего странного нет и в том, что в 1990 году на первых в советской Литве свободных парламентских выборах, когда во всех округах побеждали сторонники «Саюдиса», 75 процентов избирателей Новой Вильны проголосовали за коммуниста Шведа. «Мои противники пытались доказывать, что я сфальсифицировал выборы, но все понимали — если „Жальгирис“ выигрывает с разгромным счетом, глупо спорить из-за одного очка».

III.
«Вначале и я поддерживал „Саюдис“, — вспоминает Владислав Швед. — Полное название движения вначале звучало очень правильно — Движение в поддержку перестройки. У истоков стояли достойные и уважаемые люди — мой друг писатель Витаутас Петкявичус и олимпийский чемпион по плаванию Арвидас Юозайтис. Ландсбергис был никто и звать никак, но ему очень быстро удалось оттереть всех достойных людей на обочину, и тогда я задумался: а что такое вообще „Саюдис“? В истории Литвы было три таких движения. Первое — в 1918 году, во время первой независимости. Второе — в 1944-м, было создано при активном участии абвера. То, что движение, созданное для поддержки перестройки, очень быстро стало сепаратистским, меня, конечно, не устраивало, и я стал его оппонентом».

Как раз в тот период на каком-то митинге Швед услышал характерную фразу: «Не тех мы евреев стреляли». Насчет «мы евреев стреляли» все было понятно; известно, что еврейский вопрос в оккупированной Литве местное население решило оперативно и без посторонней помощи — еще до прибытия эсэсовских карательных групп в Литве было уничтожено 94 процента литовских евреев. Непонятно было насчет «не тех», и как будто специально для Шведа оратор пояснил: «Русские — это белые евреи». «Не очень приятно, когда тебя называют евреем в таком контексте, — поясняет Швед. — Стало понятно, что русским и вообще всем, кого не устраивают новые порядки, нужно тоже объединяться».

IV.
Впрочем, какую-либо инициативу партийных органов по созданию в Литве комитетов граждан СССР (гражданских комитетов) Швед отрицает — по его словам, все происходило стихийно. «Власти запретили партийные организации на предприятиях, но активисты оставались везде, и потребность в каком-то организационном оформлении была очевидна. Стали создаваться комитеты по всей республике. Потом на их основе был создан республиканский гражданский комитет, председателем избрали меня. Цель была одна — защищать права тех, кто считает Советский Союз своей родиной. Среди таких людей были не только русские и поляки, но и литовцы».

Парадокс литовской независимости — первые структуры то ли гражданского общества, то ли местного самоуправления в республике создавались не с подачи ориентированных на Европу новых властей, а по инициативе просоветской, то есть формально тоталитарной и антиевропейской общественности. «Мне до сих пор кажется, что это могло быть самой правильной тактикой, — считает Швед. — Я лично говорил Горбачеву: нужно идти на два шага впереди националистов, нужно играть на опережение. Народ все равно возьмет то, что он хочет, так лучше дать ему это самим, а не ждать, пока все обрушится».

Швед был прав — литовский народ действительно хотел независимости. «Националисты говорили мне: Владислав, пойми — у тебя есть Россия, а у нас ничего нет. Но Горбачеву этого было не объяснить». Я спрашиваю: может быть, у Горбачева действительно был какой-то хитрый план, чтобы поскорее разрушить Советский Союз? — но Швед выразительно стучит по столу — бум-бум. «Никакой хитрости в нем не было. Примитивный самовлюбленный человек. Жил в своем выдуманном мире и не хотел из него выходить».

V.
К созданию самой известной позднеперестроечной «гражданской структуры» Литвы — Комитета национального спасения — Швед отношения не имел. Когда в Вильнюсе начались волнения (демонстранты, недовольные социальной политикой правительства Прунскене, ворвались в здание Верховного совета, но охрана открыла заглушки отопительных батарей и горячей водой выгнала бунтовщиков из здания; Прунскене в отставку все равно ушла), Швед был в Страсбурге, а когда вернулся в Вильнюс, оказалось, что КНС уже создан, и его анонимные руководители уже попросили вильнюсский гарнизон ввести в город войска.

«В ночь на 13 января я был в гостях у друга, праздновали день его рождения. Я услышал выстрелы, сразу все понял и с тоской подумал: ну на фига применять технику? Военная акция посадила Ландсбергиса на белого коня, и выход из СССР — это вопрос времени. Потом я это же повторил на заседании бюро ЦК, и меня даже хотели исключить из партии».

События января 1991 года Швед, как и многие в Литве и в России, считает заранее спланированной провокацией, но, в отличие от остальных, у него есть доказательства — еще в декабре 1990 года, за месяц до бойни на улицах Вильнюса, Швед направил в литовский Минздрав депутатский запрос по поводу устного указания министра главврачам вильнюсских больниц подготовить операционные к приему большого количества раненых — то есть о том, что скоро прольется кровь, литовские власти знали заранее. Ответа на запрос Швед не получил.

VI.
О событиях августа 1991 года Швед вспоминает как об анекдоте: только московские телеканалы передали обращение ГКЧП к советскому народу, с кокард полицейских на улицах Вильнюса безо всяких указаний из Москвы исчезла символика независимой Литвы, председатель Верховного совета Ландсбергис стал звонить в Москву Геннадию Янаеву, чтобы узнать, какие будут указания, и Шведу тоже начали звонить лидеры сепаратистов с одним и тем же вопросом: «Владислав, вы будете нас арестовывать?» «Я отвечал, что права арестовывать у меня нет, а за исполнением законов должна следить прокуратура. В этом смысле, мне кажется, я вел себя правильно — законов, которые приняли при Ландсбергисе, я не признавал, но и не нарушал». Вероятно, именно поэтому, когда через несколько дней все изменилось радикальнейшим образом, и под арестом оказался уже сам Швед, обвинение против него развалилось в три дня — к силовым акциям против литовской независимости он действительно не имел никакого отношения.

VII.
Риск оказаться в тюрьме, однако, сохранялся, и в конце 1991 года Швед отказался от своего депутатского мандата и вместе с семьей уехал в Витебск. Белоруссия в первые постсоветские годы служила убежищем для многих лидеров советской Литвы, но убежище оказалось ненадежным — в феврале 1994 года первый секретарь ЦК компартии Литвы Миколас Бурокявичус и идеолог компартии Юозас Ермолавичус были арестованы в Минске и выданы белорусскими властями Литве (этот шаг стоил тогдашнему белорусскому лидеру Станиславу Шушкевичу его должности). Шведа спасло только то, что он жил не в Минске. «Когда стало понятно, что со мной им так не повезет, начались угрозы, — вспоминает Владислав Швед. — Регулярно кто-нибудь мне сообщал, что литовская сторона уже наняла каких-то чеченцев, чтобы похитить моего сына и вынудить меня сдаться литовским властям. Спокойной жизни уже не было, надо было уезжать в Россию».

VIII.
Швед поехал в Москву — в российской столице у бывшего секретаря республиканской компартии по определению много друзей и знакомых: и бывшие работники ЦК КПСС, и сокурсники по Высшей партийной школе. «Я думал, мне помогут здесь устроиться, но максимум, что мне отвечали, — это: „У тебя нет московской прописки, извини“. Понятно, что дело было не в прописке, а в том, что в КПСС из людей изживали чувство товарищества. Человек человеку — волк».

Блуждая по коридорам Госдумы в поисках бывших соратников, Швед встретил охранника Владимира Жириновского — тот работал с лидером ЛДПР много лет и помнил Шведа в лицо с тех еще времен, когда Жириновский, шедший на президентские выборы 1991 года под лозунгом защиты русских на всей территории СССР, приезжал в Литву встречаться с избирателями и, помимо прочего, встретился со Шведом. Охранник отвел Шведа к своему шефу, тот пообещал помочь, и уже через несколько дней бывший второй секретарь ЦК компартии Литвы работал в штаб-квартире ЛДПР на Чистых прудах практически в своей прежней должности — заместителя председателя партии. Потом — в Госдуме руководителем аппарата Комитета по труду и социальной политике, а в 2003 году вышел на пенсию.

На пенсии Швед написал книгу «Тайна Катыни» — она очень удачно вышла одновременно с фильмом Анджея Вайды и, очевидно, будет хорошо продаваться. Швед не утверждает, что к найденным в Катынском лесу останкам НКВД не имеет никакого отношения («Я считаю, что польских офицеров расстреливали и наши, и немцы, а реальные обстоятельства гибели поляков в Катыни до сих пор не вскрыты»), но вполне убедительно опровергает официальную польскую версию катынских расстрелов.

IX.
Литва по-прежнему числит Шведа в розыске и время от времени посылает в Россию запросы о его выдаче. Сам Швед не скрывается, его домашний адрес и телефон есть в любом телефонном справочнике, но, конечно, судьба беглого преступника — это не та судьба, на которую стоило бы рассчитывать одному из самых уважаемых и влиятельных политиков позднесоветской Литвы, единственная вина которого в том, что он оказался лоялен своей большой родине в большей степени, чем те, кто этой родиной руководил.

Когда общество расколото, «пограничные люди», которые оказываются общими друзьями непримиримых врагов, играют в обществе очень важную роль — являются шансом на преодоление раскола и на будущее примирение. Но когда раскол заканчивается победой одной из сторон, победитель не видит разницы между ортодоксальным Бурокявичусом и умеренным Шведом (камеры в Лукишках одинаковы для всех). Тюрьмы, в отличие от соратников, Швед все-таки чудом избежал, а современная Литва уже и не вспомнит о том, что когда-то у нее был умный враг.

ash absoliuchiai nieko nesuprantu traktor ... chia tu straipsnius rashai ir apie tave chia viso pasaulio grandai atsiliepineja ir atvirutes siunchia ar kas ... labai sunku suprast kur tu nuo saves kalbi kur kazhkieno kito lupomis....

Google, tractor, viską žino..Pati pirmoji eilutė, surinkus citatą.
Sveikinu, tapus įžymybių dėmesio objektu, gausi kada ir Putino laiškelį /juokauju, bet ką gali žinoti/
Skaičiau bene 3 kartus[nelengva pagauti mintį]- velniškas faktų/ne faktų kratinys,net nuo Katynės laikų, kaip Petkevičiaus "Durnių laive"..Belieka atsirinkti, kas tiesa, o kas ne.
Apėjau ir aš, tik ne tokio lygmens "kibinimą".
Neperseniausiai viename forume atsitiktinai aptikau apie rusų nostalgiją salai- Kaliningradui. Esmė tame, kad lietuviai labai apsunkinę tranzitą, dokumentų įforminimą, esą savaitėmis reikia laukti leidimo.Vietos valdžia apleidusi miestą, teberiogsantys griuvėsiai dar iš po karo, apleisti tiltai, tipo reikią susirūpinti tvarka. Pokalbis eilinių rusų, jokių valdžios organų ten nė kvapo, bet va, kokia formuojama nuomonė ir kas rūpi ?Kabinėjasi, nes nepamiršo .O daugiau ar ką reiškia- nežinau.

NIEKO NESUPRATAU. Bet dėl vieno dalyko yra teisybė:
Šie žodžiai skirti mums visiems, ne tik "другу" из Рокишкиса
Ir dar "это дела давно минувших дней". Man asmeniškai gaila šių piliečių be Tėvynės: Švedas, Ivanovas, Jermolavičius, Burokevičius ir t.t. Jie atsidūrė ne vietoje ir ne laiku. Jie šventai tikėjo ką darė, ir mane kad daro tai kas būtina ir gera Lietuvai. Aš jiems atleidau.

na nugaletoju neteisia.... o kadangi jie tapo pralaimetojais todel ir teise... chia jau tokia seliava kaip prancuzai sako ash irgi neturiu jokio pykchio... o vat tuos kur sushaude lietuvos muitininkus tai reiktu ishgaudyti ir susodinti...

Vat galvoju, gal ir man Tractoriui parašyti Šiaip ten gal šriftas koks prastokas, sunku suskaityti viską...

Man tai šlykštu nuo tokios propagandos rusiškos - Vladislav Šved tampa Lietuvos nepriklausomybės kovotoju, o Landsbergis - tankų įvedimo ir žudynių organizatoriumi. Kaip sakant.

Kam tu taip imi į širdį, šitaip ir paranoja (ne veltui "šalia proto") ilgainiui išsivysto, dar nesijauti stebimas ?